мы сидели во дворе, артем рассеянно скреб ногтем по ссадине на моей руке. опомнившись, он произнес:
－ черт, я уже минут десять расковыриваю твою ранку и даже не подумал, что тебе может быть больно.

как много людей каждый день поступают со мной так же, как ты, артем.

летние дни в столице кажутся далеким сном. ради чего все это было? мы ведь оба знаем, что я тебе не нужна.

вчера артём спросил меня, что бы я хотела изменить прямо сейчас. вдавила взгляд в огни высотки, прижала колени к груди и осознала. я ничего не хочу.
каких-то пару недель назад я бы выпалила, что хочу вернуться в москву, учиться в местном вузе, остаться там навсегда. а сейчас понимаю. никто меня там не ждет и даже не собирался.

- но ведь здесь тебя тоже никто не жде… не ждал.
и он абсолютно прав. so, какая разница?

артём кусает меня за плечи, гладит руки, постоянно спрашивает, ела ли я сегодня, и обнимает, обнимает. а я печально, но часто улыбаюсь.
как скоро это закончится?

- я не целовался уже два года.

тогда мы еще учились в одной школе: ребята уже были выпускниками, а я на пару лет младше. когда кто-то из старших мальчишек проходил по коридору, взгляды всех младшеклассниц обращались в их сторону, в том числе и мой.
удивительно, но сейчас эти взрослые красавцы кажутся моложе, такие дурачки, улыбаются, занимаются ерундой.
конечно, тогда я и предположить не могла, как сложатся их жизни через несколько лет. и точно не могла представить, что буду до боли сжимать руку самого асоциального и одинокого из них в кинотеатре на фильме ужасов, а потом целоваться с ним в три часа ночи на автобусной остановке.

хочу показать ему, что такое счастье и радость жизни. что такое упорство и победа. хочу вытащить его из этой серой коробки неуверенности и апатии.

но что потом?

вчера в кинотеатре после нескольких роликов с рекламой на экране появилась презентация с фотографиями молодой пары, после чего в зал вошел мужчина с букетом роз и сделал предложение девушке, сидящей в зале с подругой. она расплакалась, сказала "да", все аплодировали, романтика.

а потом свет погас и начался фильм "оно".

сидим на балконе, между нами стоит стеклянная банка, в которой можно мариновать окурки. упираюсь в стену ногами, внутри ром и тоска. слушаем старые-старые грустные песни, поем, глаза закрыты, почти утро. так и проникаемся друг к другу симпатией.

столица отмечает день рождения, и меня, как заведено, нет в списках приглашенных. москва, она для таких, как женя, который живет в вечном холостяцком кутеже и корпоративах посреди недели. теперь с другими слушает песни в своей машине и курит на крошечном балкончике, что я когда-то имела наглость называть "нашим". и в этой увлекательной жизни точно не нашлось бы места для маленькой меня.
наш милый кир уехал. изнывает, хочет бросить учебу, в общаге греет на спиртовке кукурузу в жестянке. я так скучаю по этому заботливому высоченному красавцу, который улыбается словно зайчик с фотографий школьных времен. надеюсь, все у него в порядке.
ругаюсь с соседями, прячусь на балконе, бесцельно брожу по кварталам. уже не так страшно. оля на днях выволакивала мое тело из душного автобуса, растирала мои дрожащие ладони и по волосам гладила. я так испугалась, но подумала тогда о другом. не могла поверить, что ей правда не все равно. артём завтра в кино позвал. уже выбрали, что будем слушать по дороге.

вернулся из магазина с тремя литрами градусов и киндером-сюрпризом. болезненно-меланхоличный, немного сварливый, апатичный и ленивый, почему-то сумел меня по-своему впечатлить, а может, это оттого, что на него я автоматически накладываю очертания кира. вгонял меня в депрессию, по самую шею нагрузил, а потом отмыл душу и улыбнулся. и обнял за плечи. только до кровати доковыляла, дальше ничего не помню. укрыл пледом и ушел к себе. утром напоил чаем и отвел домой.

сложно привыкать к тому, что есть, когда хорошие времена кончаются. женя - удивительный, замечательный человек. а я - просто я, ничего не добившаяся, ничем не примечательная. и с этим нужно смириться как можно скорее.

мой особый дар － влюблять в себя самых отъявленных мизантропов, да так крепко, что они потом долго не могут отойти от внезапной волны чувств.

сижу с мокрыми волосами в олиной комнате, голова раскалывается, столько всего нависло. но я так рада.

мы с олей знакомы всего чуть больше года, но, глядя на этого человечка, я каждый раз поражаюсь тому, сколько я готова ей доверить. с ней хочется готовить черничные пироги, проводить пятничные вечера и романтизировать всякую бытовуху. обычно я терпеть не могу чувствовать себя маленькой рядом с кем-то. с ней - люблю.

именно она научила меня тому, что просить помощь, когда у тебя проблемы, не стыдно, а нормально. она открыла для меня мир, в котором может быть весело. она улыбается, словно солнышко, и я никому еще не желала счастья так искренне, как ей.

у меня никогда не было подруг. но оля - чудо.

вот это я вчера припонурилась, конечно.
а загоняться мне нужно поменьше. это ничего не значит, нельзя разбегаться и прыгать в этот омут безо всякой страховки. меня ведь затянет, а потом кому вытаскивать, если что-то пойдет не так?
вот именно.

не нужна.
на время.
необязательно.
и так хорошо.
одно перекрывает другое.

крайности, это уже совсем моя тема. а что потом?

и все мы были красивыми детьми.

максим говорил, что я была депрессивным восьмилетним мизантропом, страшно гордился мной перед друзьями-мальчишками и воспитывал как только мог, начиная от привития музыкального вкуса, заканчивая лекциями про искусство. конечно, он был бы не он, если бы не распечатал мне футболку со своей фотографией в максимально опасной позе и надписью: "это мой брат, и он убьет тебя, парень".

максим любил меня до безумия, бросал ради меня любые дела, обнимал меня по ночам и всегда знал, когда позвонить, когда приехать, а когда оставить меня одной. и я не знаю, что бы со мной стало, если бы не он.

и за эти три с половиной года без него я многому научилась, во многом его поняла и не могу вспомнить ни дня, когда бы я о нем не думала. я страшно горжусь им. моя первая и единственная любовь после папы. самые главные мужчины в моей жизни.

－ это все потому, что ты поешь песни, которые играют в моей машине, мы смотрим друг на друга и улыбаемся

я снова попала

на полу валяются гитары, я сижу в огромной бирюзовой футболке, внутри любимая содовая со вкусом сиропа от кашля. дома никто не ждёт, а здесь просторно, уютно, много книг.

сегодня я прослушала песню новоиспеченной музыкальной группы автора-с-журфака. он посвятил её мне. едва не расплакалась.

а вдруг это именно то, что мне нужно?

《у Гиллана лицо человека, который слишком много знает. он пахнет золотыми мыслями и путешествиями. в руках － "Живаго". спасает меня, кретин эдакий, как тогда, из-под колёс поезда. привычные pizdюli и привычные пряники.

моё лицо на его кровати эпохи Наполеона I смотритрится как футболка на еже. шутит во время просмотра "Американской истории Х" и мешает мне плакать. ублюдок》

рассталась пара обиженных смешных чижиков-детей, а встретились две поломанные жизнью мрази.

Альтист знает, что может вить из меня верёвки своими музыкальными пальцами. но почему-то не стал.

－ я не могу говорить с кем-то так свободно и открыто. я конченный: всё это время разводил баб, трахал их, а потом посылал. а ведь они бегали за мной, чего-то хотели. мне было плевать. любви не было ни с кем.
－ а с кем же тогда была?
－ с тобой. с тобой была любовь.

добилась. вытянула. но услышала.

расстояние его пугает, потому что однажды мы через это уже не прошли. хочет свободы, хотя куда уже больше. здорово, наверное, приезжать в Новороссийск, спать там с девицами, а потом возвращаться ко мне за дозой искренности.
росли потому что вместе. во всех смыслах. а ведь полтора года прошло.

－ расскажи мне что-нибудь о себе, чего я не знаю.
－ да чёрт его. без понятия вообще, чего ты можешь не знать.

готова принимать все его загоны, слушать сотый раз одни и те же чаконы. верить в него хочу. как бы иам ни было. но мы сами всё сломаем своими руками.
раньше обижалась на его мудацкое поведение, а теперь сама стала такой и поняла.

обожаю возвращаться в тёмный дом одна в два часа ночи, перелезать через забор, адски мёрзнуть во сне три часа, а потом просыпаться с похмельем в пять.

искусство порождают страдания

год назад я украла две сожжённые спички из тёминого кармана. не знаю, зачем.

я говорила себе, что однажды настанет момент, когда уйдут все. только когда это случилось, я даже не заметила.

повелась на красивые руки и музыку. вот дурочка.